Дьявольские детали соломонова решения: садоводы в КС

28 января КС вынес постановление по делу сочинских садоводов. Хотя на слух дело кажется незначительным, – какие-то садоводы! – последствия решения для института частной собственности будут самыми значительными. Ранее, 5 декабря, во время устных слушаний, позиция Центра конституционных правосудия была озвучена перед судьями КС от адвоката Надежды Озовой. Подробнее об аргументах группы заявителей смотрим по ссылке.

Проблемы, можно сказать, трендовые: первое – может ли публичная власть преодолевать сроки исковой давности, второе – изымать для себя собственность без последствий (без возмещения), третье – наказывать за ошибки государственных органов при приватизации, независимо от того, говорим ли мы про добросовестных приобретателей или нет.

Сегодня КС встал на сторону заявителей и указал на пересмотр. Дьявол же, как известно, кроется в деталях.

В защиту добросовестности: отвечает ли гражданин за факапы государства?

Очень старая правовая максима гласит: гражданин не может претерпевать негативные последствия из-за ошибок и нарушений, допущенных публичной властью в прошлом. Эту позицию многократно повторял сам КС: негативные последствия, возникшие в результате ошибок уполномоченных органов и недобросовестного выполнения ими своих функций, не должны переноситься на частных лиц. Тем более, когда такие ошибки совершались в переходный период: позднесоветский и раннероссийсский.

Проблема добросовестности поднимается и в этом постановлении. КС пишет, что ошибки госорганов, которые были допущены из-за несогласованности по ведению реестр, нельзя ставить в вину гражданам. Именно публичная власть несёт ответственность за достоверность выданных документов. И с этим сложно не согласиться.

Но в садоводческом деле не всё так просто: земельные участки заявителей, полностью или частично, находятся в границах особо охраняемых природных территорий, которые уже исключают тот факт, что земельные участки могут быть в частной собственности. Прибегая к “экологическому аргументу”, публичному интересу, сохранения будущих поколений и т.д. КС преодолевает этот подход, акцентируя на приоритете публичных интересов. Важный момент состоит в том, что КС говорит об отсутствии как такового спора, поскольку участки и не выбывали из собственности Российской Федерации, несмотря на ошибки госорганов.

Тот факт, что земельные участки находятся в границах особо охраняемых природных территорий и свидетельство о собственности было выдано ошибочно, не означает автоматически, что граждане могут обладать там участками.

Этот подход КС пытается сбалансировать другим: то, что такой земельный участок был выдан по ошибке госорганов, также не означает автоматически и недобросовестность гражданина. КС пишет, что недопустимо со стороны государства игнорировать и другие факты – длительность бездействия госорганов, поведение владельца участка, иные обстоятельства. Можно сказать, что это определённый конституционно-правовой костыль у добросовестных приобретателей. У которых по мотивам постановления участки всё же заберут, пусть и в некоторых случаях с компенсацией.

Компенсировали, компенсировали да не выкомпенсировали

Среди аргументов заявителей в КС была ссылка на статью 35 (часть 3) Конституции. Она устанавливает простые требования, если государство всё же лишает человека его собственности. Первый – только госнужды (и, как указывал КС, это должно доказываться государством), второй – только в судебном порядке, третий – только при условии равноценного возмещения.

КС очень удобно обходит этот запрет и в пункте 7.1. мотивировочной части говорит: не может идти и речи о государственных нуждах, поскольку участок и так не выбывал из собственности Российской Федерации, а значит ни о каком равноценном и предварительном возмещении быть не может. Иными словами, статья 35 (часть 3) не охватывают ситуацию с сочинскими садоводами.

Но справедливости ради, здесь КС пошёл на уступки. Статья 35 (часть 3) Конституции служит конституционным ориентиром для справедливого возмещения. Оно может выражаться в следующем. Первое – предоставление гражданину аналогичного по параметрам (размеру, виду разрешенного использования) земельного участка. Второе – если дать такой участок невозможно, то важно дать другой способ компенсации, то есть стоимостный. Третье – компенсировать также следует и стоимость созданных объектов. Но и для такой компенсации нужны условия: добросовестность гражданина или истечение срока исковой давности.

“Или” здесь является ключевым. Как и вопрос стоимости: как избежать злоупотреблений публичной власти при расчёте стоимости, методики и т.д.? Очевидно, что интерес публично-правовых образований будет состоять в том, чтобы заплатить меньше. Вопрос в том, не будет ли такая “компенсация” настолько низкой, что нивелирует вообще значение права собственности?

Отступление от равноценности статьи 35 (часть 3) Конституции как раз чревато такими последствиями. Конституционные гарантии статьи 35 (часть 3) о равноценном возмещении предполагают, что если государство и “отбирает” конституционное право, то должно предоставить равноценную альтернативу, то есть предоставить не меньше, чем отбирает. Напомню, что статья 55 (часть 2) Конституции запрещает отмену или умаления прав. Под умаление подпадают те ситуации, когда государство создало такие условия, при которых пользоваться своим конституционным правом граждан становится просто невыгодно. Оно как бы становятся бременем. Статья 35 (часть 3) делает исключение для собственности. Статья 35 здесь упирается в статью 55: если нет равноценного возмещения, то мы говорим об умалении, а это уже недопустимо.

Конституционный Суд немного отходит от этого постулата, создавая более мягкую позицию: вроде бы и не равноценное возмещение статьи 35, но вроде как надо справедливо компенсировать. Сформулированная достаточно широким образом “компенсация” постановления от № 3-П предполагает меньше гарантий, чем предполагала бы “компенсация” по смыслу статьи 35 (часть 3) Конституции.

Для своей аргументации КС сослался, конечно, на баланс конституционных ценностей: с одной стороны, не допускается сохранение права собственности на участок в границах особо охраняемой природной территории, с другой, – нельзя игнорировать факт добросовестного приобретения. Добросовестный приобретатель не может претерпевать те же последствия для своих прав, что и недобросовестный. То есть отправная точка в вопросе садоводческих участков зависит от того, считает ли их ординарный суд добросовестными, а также от конкретной “точки отсчёта” срока исковой давности. “Добросовестность, это ещё доказать надо!”. Очень запомнилась фраза прокурора во время одного из устных выступлений в КС.

В аргументе о добросовестности КС сделал интересную оговорку для лесного фонда: если гражданин при приобретении земельного участка в границах земель лесного фонда действовал добросовестно и при этом истёк срок исковой давности — истребовать такой участок нельзя даже если он находится в границах земель лесного фонда. А для тех граждан, чьи участки находятся в границах особо охраняемых природных территорий – изымать можно, а компенсация с оговорками выше.

Что делаем дальше?

Ощущение победы резко сменилось ощущением небольшого смятения: даже у пересмотра дел садоводов есть свои нюансы. Первое – КС указал на пересмотр, но лишь в границах своего конституционного истолкования. Это значит примерно следующее. Если ординарный суд, воспользовавшись одним из лазеек постановления, согласится с прокуратурой в недобросовестности ИЛИ самым удобным образом подсчитает срок исковой давности. Есть риск того, что вся попытка защитить свои права на основании пересмотра просто “упрётся” в аргументы о публичном интересе или повторному доказыванию добросовестности. Последнее крайне важно: КС не просто так в самом начале сделал оговорку, что рассмотрение фактического статуса участков в его компетенцию не входит.

У заявителей здесь может быть несколько инструментов, как минимум, три.

Первый – запуская процессы по пересмотру одновременно готовиться к ходатайству о разъяснении постановления КС по садоводам. Вопросы будут возникать, это неизбежно. Как и неизбежно то, что прокуратура будет толковать постановление в свою пользу (“у вас и не было права собственности”). Разъяснение постановления КС – не менее важный и популярный инструмент, но со своими нюансами. Один из немногих редких, но не менее эффективных инструментов конституционного правосудия. Подробнее писал об этом тут.

Второй – после первых процессов обратиться в КС с заявлением / уведомлением о неисполнении постановления. Процессуальных последствий, сравнимых с решением, это не несёт. Но обяжет Секретариат и сам Суд отреагировать, направить запросы и т.д.

Третий – самый долгий и сложный – повторный заход в КС, но в этот раз – с проблемой исполнимости и исполняемости постановлений КС. Сейчас это самая серьёзная проблема: одной лишь констатации нарушенных прав недостаточно, чтобы говорить о серьёзной победе или восстановлении. Как говорится, ubi jus ibi remedium.

Но это если мы говорим о механизмах конституционного правосудия. Есть и третий, тёмный, путь. КС говорит, что федеральный законодатель “не лишён возможности” урегулировать подробнее порядок и условия компенсации с учётом позиций КС. Однако заход через законодателя чрезвычайно опасен, поскольку тут важен принцип “не навреди”.

Иван Брикульский

Консультация по вашему вопросу

Заполните и отправьте форму ниже мы
перезвоним и ответим на все ваши вопросы