И грянула тишина: дело Вадима Испандиярова и исполнение сочинского дела КС

Когда Конституционный Суд в январе 2025 года вынес Постановление № 3-П по делу сочинских садоводов, это решение было воспринято как победа здравого смысла и верховенства права: если участок был приобретён добросовестно, и срок исковой давности прошёл, то нельзя просто аннулировать право собственности, тем более, без компенсации.

Но прошло четыре месяца, и выяснилось: обязательность этого решения — вопрос не юридический, а экзистенциальный. Сам заявитель по делу — Вадим Испандияров — остался без исполнения. Более того, его дело наглядно показало, как нижестоящие суды умеют игнорировать даже прямые указания Конституционного Суда — без последствий. Как мы часто говорим, победа в Конституционном Суде остаётся теоретической и иллюзорной до тех пор, пока права заявителя не будут восстановлены.

Мы задались вопросом: а какие ещё инструменты остались, чтобы обеспечить пересмотр дела и исполнение Постановления № 3-П? В порядке правового эксперимента нашли – в тексте Регламента самого Конституционного Суда.

Предыстория: кто такой Испандияров и почему его дело — главное?

В 2021 году Испандияров приобрёл участок в Новороссийске для садоводства. В 2023 году суд признал его право собственности отсутствующим, ссылаясь на частичное наложение участка на земли лесного фонда. Тогда суд не рассматривал ни добросовестность, ни сроки исковой давности — просто аннулировал право.

Важно оговорить: у заявителя было два участка. Если по первому делу он дошёл до Конституционного Суда и получил постановление, то по второму он просто просудился: обстоятельства и нормы были идентичными.

28 января 2025 года Конституционный Суд вынес Постановление № 3-П, по которому добросовестность приобретателя и срок давности стали ключевыми юридическими фильтрами. Суд указал: если они установлены, собственность должна сохраняться либо подлежать компенсации.

Казалось бы, Испандияров — первый, кто должен был получить пересмотр. Он подал заявление о пересмотре в Приморский районный суд на основании новых обстоятельств — как того требует статья 392 ГПК. Основание — правовая позиция КС, затрагивающая именно те нормы, которые легли в основу его дела.

Приморский районный суд в апреле 2025 года отказал. Аргументация:

● Постановление КС «принято по другому делу»;

● В нём нет «прямого указания» на это конкретное дело;

● Конституционности самих норм судом не оспаривалась;

● Значит, оснований для пересмотра нет.

Именно такая формулировка — юридическое обнуление смысла Постановления КС. Смысл, который заключался в переоценке толкования норм, а не в их отмене. Это отказ учитывать правовую позицию КС как новую интерпретацию закона, обязательную для всех — в том числе для Приморского суда.

Что мы сделали дальше: эксперимент с § 67 Регламента КС

Весь судебный процесс можно описать словом: а ты докажи, что не дурак? Ссылки на положения ФКЗ о КС и ГПК судью не убеждали. Пожав плечами, я подумал: а есть ли ещё какие возможности повлиять на исполнение Постановления по сочинскому делу?

Оказавшись в тупике, мы решили воспользоваться почти неиспользуемым инструментом — пунктом 3 § 67 Регламента КС. Эта норма допускает:

«В случае неисполнения или ненадлежащего исполнения решения Конституционного Суда, Председатель КС вносит на рассмотрение Суда предложения о мерах, которые могли бы способствовать исполнению».

Простыми словами: это единственный институциональный путь, через который сам Конституционный Суд может зафиксировать, что его позиция проигнорирована. Задача была в том, чтобы обратить пристальное внимание Суда на исполнение его собственных решений. Поэтому мы подали официальное заявление Председателю КС — с просьбой вынести вопрос на обсуждение и направить материалы в надзорные органы.

В своём заявлении Председателю КС Испандияров настаивал на трёх вещах:

1. Установить факт неисполнения решения КС районным судом.
2. Вынести вопрос в заседание Суда, чтобы принять меры по § 67 Регламента.
3. Передать информацию о неисполнении в компетентные государственные органы(надзор, Минюст, Верховный Суд — в зависимости от уровня системности).

Мы не просили отменить решение суда общей юрисдикции. Мы просили запустить внутренний механизм реагирования, предусмотренный самим Судом для случаев игнорирования своих решений.

Ответ КС: таки да, но таки нет

В своём ответе КС указал следующее:

• Но сам Суд не может принуждать к исполнению — это вне его компетенции.
• Контроль за реализацией лежит на судах общей юрисдикции и вышестоящих инстанциях.
• А также — КС может передавать сведения о систематических нарушениях в госорганы.

Вместе с тем ответ КС подтвердил важное: законы “не содержат каких-либо положений, позволяющих правоприменителю  конституционно-правовое истолкование не учитывать законодательных норм, выраженное в сохраняющих силу решениях Конституционного Суда Российской Федерации и обеспечивающее защиту конституционных прав граждан”. Говоря проще, ещё раз фактически подтвердил то, что у районного суда нет никаких юридических оснований не исполнять постановление КС по сочинским садоводам.

Зачем мы это делали и почему это важно?

Это обращение к Председателю КС не было жалобой в классическом смысле. Это было публично зафиксированное институциональное тестирование: может ли § 67 работать на практике? Может ли Конституционный Суд защищать свою позицию — не только словом, но и действием?

Этот случай выявил, что нормы Регламента КС можно использовать как одну из способов защиты инструментами конституционного правосудия. Важно, чтобы такой инструмент оказывался не вежливым напоминанием, а действием: если КС начнёт говорить о неисполнении своих решений, это возымеет больший эффект, чем повторное принятие постановлений по тем же проблемам.

Пока Конституционный Суд не начнёт использовать собственные нормы регламента как инструмент защиты своей юрисдикции, ни о какой общеобязательности его решений речи не идёт. Речь идёт о декларативной власти без принуждения. Тем более, когда “скипнуть” постановление может даже районник.

Что дальше?

Испандияров подал частную жалобу в апелляцию. Но вопрос шире: будут ли хоть какие-то последствия для суда, который проигнорировал прямую позицию Конституционного Суда? Или мы окончательно свыкнемся с тем, что обязательность решений КС — это ритуальная формулировка?

Пока не исполнено дело Испандиярова, говорить об исполнении дела садоводов очень преждевременно. Думаю, это очень важно для следующую отчета КС об исполнении собственных решений.

И, наконец, главное: дело Испандиярова — это тест для государства

Если мы говорим о системности исполнения Постановления № 3-П, начните с главного: с того, кто стоял у его истоков. Если его право не восстановлено — ни один другой садовод не может быть уверен, что и его право не будет завтра отменено «по недосмотру».

Исполнение выборочное — это не правоприменение. Это правовая лотерея. А Конституционный Суд в такой лотерее становится не арбитром, а комментатором.

Пока механизм § 67 остаётся символическим, а не практическим, — обязательность решений КС будет существовать только в теории. И дело Испандиярова — это тревожный сигнал о том, что формальное признание добросовестности — ещё не гарантия реальной защиты права.

Иван Брикульский